Рассвет для двоих - Страница 5

— Ты что, дура?!

Лу возмущенно уставилась на Чака. Раньше он такого себе не позволял.

— Чак, я забуду эти слова, если ты немедленно дашь мне пройти и исчезнешь.

— Детка, прости мою горячность, но я ведь правда переживаю! Если этот тип не импресарио, то я уж и не знаю, как выглядит настоящий импресарио!

— С чего ты взял?

— Он сидит за одним столиком с графом Болтонским, двумя молодыми профессорами университета и одним директором банка. Это раз. Не будут же они абы с кем ужинать? Он выглядит на тыщу, а то и на мильен, это два. Чего здесь делать такому красавцу? Ясно, проездом. Он сидел мрачный как туча, а когда ты запела, развернулся и стал слушать, не отрываясь. Хмурился при этом, разглядывал тебя и что-то писал на салфетке.

— Чико, у тебя потрясающая логика, но понятна она только тебе. НУ И ЧТО?!

— А то, что если б ты ему просто понравилась, он бы прислал тебе цветов, шампанского, вертелся бы, закатывал глаза, целовал бы кончики пальцев — привлекал бы твое внимание. Можешь мне поверить. В женском вопросе я эксперт.

— Независимый. От женщин.

— Не смешно. Так вот, девять к одному, что он хочет предложить тебе контракт. И если ты не дура - да, да, я подчеркиваю это слово! - набитая, то ты согласишься с ним встретиться. Возможно, лет через пять, выходя из лимузина на ковровую дорожку, ты увидишь меня в толпе и вспомнишь, что сделал для тебя бедный старый Чико Картер, но это меня не слишком волнует. Главное — ты сама. Твоя карьера. Поверь моему чутью, тут пахнет фирмой грамзаписи и платиновыми дисками!

Самым разумным и логичным было бы шлепнуть Чико по лысине, попрощаться с девчонками и бежать на автобус, но зерна сомнения прорастают быстрее злаков земных, а любопытство губит не только кошек. Лу закусила губку и с сомнением посмотрела в сторону зала.

— Дай-ка визитку...

Хорошая бумага, золотом выписанные буквы. Альдо Бонавенте. Телефон, факс, адрес - видимо, офиса. На обратной стороне вежливая, четкая фраза - предложение встретиться и обговорить кое-какие вопросы, «могущие иметь для мисс Джонс практический интерес». Лу стремительно — она все делала стремительно — подошла к тяжелой портьере, отделявшей зал от служебных помещений, и осторожно отвела бархатный полог в сторону.

Потенциальный работодатель был сногсшибателен, иначе не скажешь. Косая сажень в плечах, темные каштановые волосы коротко подстрижены. Под густыми темными бровями сапфирами горят синие глаза. Точеные скулы, чуточку излишне массивный нос... Такого на медалях чеканить!

Одет он был вполне под стать внешности. Безупречный темно-синий костюм, белоснежная сорочка, галстук повязан с той нарочитой небрежностью, которая достигается многочасовыми упражнениями.

Пижон, неожиданно расстроилась Лу. Сидит, развалившись, криво ухмыляется и цедит что-то негромкое, а собеседники в рот ему смотрят. Бонавенте... итальянец, надо полагать? Сан-Ремо? Или его бизнес окопался в Англии?

Лу со вздохом повернулась к Чаку, озабоченно покачала головой, увидев настенные часы, и сердито бросила:

— Вот что, скажи ему, что завтра я буду в кафе на площади, часа в два. Да, ровно в два. Я все равно собиралась встретиться с подружкой, загляну и туда. Чем черт не шутит...

— Я знал, что ты умница, Лучиана!

— Я не Лучиана. И я опаздываю на автобус. Пока, Чак. Да, и не вздумай давать ему мой телефон. Это серьезно.

— За кого ты меня принимаешь!

— Вот потому и предупреждаю. Пока, Чико!

Когда она запела, Альдо буквально остолбенел. Ресторанное пение его как-то никогда не прельщало, он его оценивал в основном по принципу «громко и мешает разговаривать — тихо и ненавязчиво». Однако на этот раз случай был особый.

Италия - это страна, где поют все. На каком-нибудь винограднике вы можете услышать хоть Карузо, хоть Шаляпина, при этом босых, загорелых дочерна и занятых тяжелой работой. Видимо, что-то в воздухе...

Альдо засыпал под негромкое мурлыканье старинных колыбельных своей няньки, вместе со всеми пел на праздниках народные песни, посещал с мамой джазовые и классические концерты, знал весь репертуар «Ла Скала», в юности собирал пластинки эстрадных звезд, любил французский шансон - одним словом, в музыке разбирался вполне прилично. Черноволосая девушка на эстраде была совсем молоденькой — лет двадцати с небольшим, — но пела вполне профессионально. А главное - у нее был шарм. Обаяние. Изюминка. Этот низкий, хрипловатый голос с переливами заставлял слушающего реагировать почти... физиологически! Становилось щекотно спине, а в груди разливалось неясное, но очень приятное томление.

Во-вторых, девица была красива. Именно красива, и даже яркий сценический грим был не в силах скрыть эту красоту. Точеный носик, нежный румянец, белоснежная кожа. Чуть высоковатые скулы, пушистые ресницы, осеняющие черные агатовые глаза... И волосы у нее вьются от природы, хотя в наше время ни за что нельзя ручаться. Фигурка наяды... дриады? Короче, нимфы! Шея лебединая, плечи алебастровые, руками не машет, глазки не строит. Мечта, а не девушка.

Альдо как-то вычитал, что удача в бизнесе сопутствует тем, кто умеет принимать стремительные и нестандартные решения. Было это лет шесть назад, он только закончил университет, собирался открывать свое дело, и свежая мысль целиком захватила его воображение. Он решил, что будет действовать именно так, полагаясь на чутье и наитие. Долой скрупулезные расчеты, даешь бурю и натиск!

Тогда, семь лет назад, это кончилось тем, что он купил на аукционе серебряный сервиз, сразу перебив цену на несколько пунктов и потратив весь свой начальный капитал. Этот проклятый сервиз с тех пор украшал его офис, потому что сбыть его не то что с прибылью, а даже и в убыток не представлялось возможным. Другой бы расстроился или сделал выводы, но Альдо с присушим ему добродушием решил, что в первый раз все ошибаются, взял денег у папы... и продолжил в том же духе.